После звонка на «Прямую линию с Владимиром Путиным» у сотрудницы интерната начались проблемы на работе. На нее стали давить. Чтобы узнать отношение руководителя к происходящему, работница написала заявление на увольнение. Директор его тут же подписала. Женщина осталась без работы с тремя детьми и долгами. Она попыталась оспорить увольнение, но три инстанции признали его добровольным. Так ли это, пришлось разбираться ВС. По мнению экспертов, определение суда может развернуть судебную практику.

Инна Кузнецова* с 2010 года работала старшей вожатой в курской школе-интернате № 4. 7 ноября 2017-го она написала заявление на увольнение по собственному желанию без отработки 14 дней. В тот же день директор школы Наталья Климова* уведомила об этом председателя профсоюза и попросила высказать свое мотивированное мнение. Профсоюз согласился с проектом приказа об увольнении Кузнецовой, а 8 ноября этот документ был издан. В тот же день с ним ознакомили старшую вожатую.

Через три недели, 28 ноября, Кузнецова обратилась в региональную Госинспекцию труда с просьбой восстановить ее на работе. В своем письме она указала, что подверглась материальному и моральному давлению со стороны работодателя, из-за чего написала заявление на увольнение. В Госинспекции факта понуждения к написанию заявления не нашли. После этого женщина решила защитить свои права в судебном порядке.

Три инстанции – три отказа

В иске к интернату Кузнецова потребовала установить факт понуждения к написанию заявления, признать увольнение незаконным, восстановить на работе, взыскать средний месячный заработок за время вынужденного прогула и компенсировать ей моральный вред.

Кузнецова пояснила суду, что она одна воспитывает троих детей. Они живут в квартире с неисправной электропроводкой, в которой четыре года не было отопления. Их жилью необходим капитальный ремонт. За помощью в решении бытовых вопросов женщина не раз обращалась в различные инстанции, но безрезультатно.

В 2017 году она решила позвонить на «Прямую линию с Владимиром Путиным». После чего ей выделили 150 000 руб. на отопление и электропроводку, но эти деньги, по словам Кузнецовой, она так и не получила. Спустя какое-то время в ее квартире все же сделали ремонт и установили некачественный котел отопления, пояснила женщина суду.

После обращения на Кузнецову якобы стала оказывать моральное давление замдиректора школы Мария Белова*. По словам заявительницы, ей не давали работу. Женщина объяснила, что в сложившейся ситуации она написала заявление на увольнение, «чтобы узнать, как поведет себя директор». Климова же, зная о тяжелом материальном положении Кузнецовой, сразу подписала бумагу и даже не выяснила причины ее подачи, следовало из иска.

Первую инстанцию объяснения Кузнецовой не удовлетворили (дело № 2-3423/2019). Ленинский районный суд Курска не нашел доказательств вынужденного характера увольнения, установив, что женщина желала расторгнуть трудовой договор и добровольно подала соответствующее заявление. В иске Кузнецовой райсуд отказал.

Апелляция его поддержала, отметив, что тяжелое материальное положение заявительница и наличие у нее троих детей не имеют правового значения для разрешения спора о законности увольнения (дело № 33-2229/2019). Первый кассационный СОЮ с нижестоящими инстанциями согласился (дело № 8Г-2736/2019), после чего Кузнецова обратилась с жалобой в Верховный суд.

Слишком формальный подход

Тройка судей под председательством Людмилы Пчелинцевой пришла к выводу, что нижестоящие инстанции формально подошли к рассмотрению дела Кузнецовой. Суды оставили без внимания аргумент истицы о моральном давлении из-за обращения на «Прямую линию с Владимиром Путиным», а также не оценили ее утверждение о целях подачи заявления, указала гражданская коллегия ВС.

Также нижестоящие суды не учли, что по Трудовому кодексу участие профсоюза обязательно при расторжении трудового договора по инициативе работодателя. В случае же Кузнецовой речь шла об увольнении по собственному желанию, то есть по инициативе работника. Тем не менее нижестоящие инстанции не выяснили, почему Климова все же решила запросить мотивированное мнение профсоюза, заметили судьи гражданской коллегии.

 

Они также обратили внимание, что судам следовало узнать у директора, какие были обстоятельства подачи заявления, разъяснили ли работнице последствия этого действия и ее право отозвать документ, а также сроки такого отзыва.

Из материалов дела следует, что Кузнецова, воспитывая одна троих детей и подавая заявление об увольнении, других источников дохода, как и другого места работы, не имела. При этом на момент увольнения у нее было более 25 000 руб. задолженности по договору потребительского займа, подчеркнула тройка судей. Кроме того, меньше чем через месяц после увольнения женщина обратилась в Госинспекцию с просьбой восстановить ее на работе и сослалась на давление со стороны работодателя.

Всем этим обстоятельствам суды не дали правовую оценку, поэтому их выводы о добровольности увольнения Кузнецовой несостоятельные, решила гражданская коллегия, отменила акты нижестоящих инстанций и направила дело на пересмотр в ином составе в Ленинский районный суд Курска (дело № 39-КГ20-3-К1).

Вне общей тенденции

«Решение Верховного суда незаконное, но социально справедливое», – комментирует определение председатель КА «Корчаго и партнёры» Евгений Корчаго. От судей порой можно услышать, что «решения судов бывают законные и справедливые, а бывают просто законные», замечает Ольга Чиркова из Eversheds Sutherland .

Судебные акты нижестоящих судов – наглядный пример просто законных решений. Верховный суд, напротив, демонстрирует неформальный подход, который сродни принципам права справедливости, и указывает нижестоящим судам на необходимость учитывать смысл норм закона, а не только формальное прочтение.

Ольга Чиркова, руководящий юрист Eversheds Sutherland

С ней соглашается Исмаил Джафаров из правового бюро Олевинский, Буюкян и партнеры : «Только неформальное, глубокое и более детальное выяснение обстоятельств конкретного трудового спора нижестоящими инстанциями может привести к справедливому судопроизводству в делах о незаконных увольнениях. Именно об этом и идет речь в рассматриваемом определении».

По словам управляющего партнера юрфирмы BLS Елены Кожемякиной, дело Кузнецовой – «яркая» и сильная история, которая, впрочем, вписывается в общую тенденцию. В последнее время суды стараются максимально защищать работников, особенно если есть социальные, материальные и другие «намеки», поясняет эксперт.

Другого мнения придерживается Корчаго. По его словам, определение ВС выбивается из актуальной судебной практики, согласно которой при наличии заявления по собственному желанию доказать вынужденный характер увольнения должен именно работник. «Если он не представил аудиозаписей или других доказательств, то позиция судов однозначна – увольнение было законным», – поясняет эксперт.

В случае же с Кузнецовой свою роль сыграли два условия, предполагает Корчаго: «Личность работника – одинокая мать, воспитывающая троих детей, и причина давления – звонок на «Прямую линию с Владимиром Путиным». Эти факторы были решающими для Верховного суда, уверен эксперт.

О том, что позиция ВС в этом споре выбилась из общей тенденции, говорит и Джафаров: «На сегодняшний день, если говорить об аналогичных трудовых спорах, судебная практика, к сожалению, складывается не в пользу работников».

Многие специалисты, выступающие на стороне работников, уже давно убедились в бесперспективности аналогичных судебных споров. Для них этот судебный акт высшего уровня – «глоток свежего воздуха» в правовой аргументации.

Исмаил Джафаров, юрист правового бюро «Олевинский, Буюкян и партнеры»

Ранее, по его словам, все сводилось лишь к проверке двух обстоятельств: имеется ли заявление работника на увольнение и существуют ли надлежащие доказательства, что сотрудника принуждали. «Работодателям достаточно было доказать, что работник сам подписал заявление на увольнение, ознакомлен с приказом об увольнении и больше не являлся на рабочее место», – поясняет он.

Относительно серединную позицию занимает Чиркова. По ее словам, подход, который ВС применил в рассматриваемом деле, и ранее существовал, но до сих пор не находил широкого применения. Подобные дела обычно решались не в пользу работника из-за сложности доказывания факта принуждения, поясняет она: «Свидетелей в таких делах найти непросто (а также не всегда просто бывает убедить суд в необходимости их вызова), а представить письменные доказательства принуждения со стороны представителей работодателя практически невозможно».

«Практика может поменять вектор»

По мнению Корчаго, решение ВС по делу Кузнецовой вряд ли будет способствовать кардинальному изменению судебной практики. С ним не соглашается Чиркова: «Есть основания считать, что это определение может существенно повлиять на судебную практику по трудовым спорам и сделать рассмотрение таких дел менее формализованным». Такого же мнения придерживается и Кожемякина.

Рассматриваемый случай может стать очень показательным примером как для региональных судов и их практики на будущее, так и для работодателей. Учитывая нынешнюю ситуацию, практика вполне может поменять вектор. То есть для работодателя даже увольнение сотрудника по собственному желанию станет серьезной проверкой на прочность.

Елена Кожемякина, управляющий партнер юрфирмы BLS

По ее словам, главный вывод, который должны сделать компании из этого определения Верховного суда, – даже если работник пишет заявление по собственному желанию, работодатель все равно должен взвесить все факторы. «Чуть ли не детально изучить жизнь сотрудника: материальное положение, социальный статус, наличие детей, наличие кредитов и т. д., а также выяснить причины увольнения», – поясняет Кожемякина.

«Очевидно, что сегодня непростая экономическая ситуация, поэтому к увольнениям суды будут относиться внимательнее, но случай с собственным желанием показывает, что работодатель должен быть «кристально чист» в ситуации увольнения», – подчеркивает эксперт.

По мнению Джафарова, если при пересмотре иск Кузнецовой удовлетворят, это может привести к волне трудовых споров. Чтобы исключить возможные иски, работодателям придется отказаться от стремления заключить с работником соглашение о досрочном прекращении трудовых отношений и предоставить ему возможность отозвать заявление на увольнение в течение 14 дней, говорит эксперт.

Если же работник сам пожелает уволиться досрочно, то работодатели могут попытаться решить этот вопрос заявлением «задним числом», чтобы формально сохранить за сотрудником право на его отзыв, предполагает Джафаров. «Однако в этом случае могут появиться новые «пострадавшие». Например, работники, заявившие об увольнении, впоследствии передумают и пожелают остаться, но не смогут, так как формально уже воспользовались 14-дневным сроком на обдумывание. Единственным выходом из ситуации опять окажется суд», – замечает юрист.

Несколько советов работникам и работодателям

По словам Чирковой, есть две вещи, которые можно порекомендовать работодателям с учетом рассматриваемого определения ВС:

• стоит попросить работника в заявлении указать причину, по которой он просит уволить его до истечения предусмотренного законом срока предупреждения об увольнении;
• в этом же заявлении попросить его подтвердить, что он ознакомлен со своим правом не увольняться до окончания такого срока.

«Это упростит доказывание добровольного волеизъявления работника прекратить трудовые отношения», – поясняет эксперт.

Корчаго дает два совета работникам, которых вынуждают написать заявление на увольнение по собственному желанию:

• если давление имеет место быть, нужно обязательно задокументировать факт принуждения. Например, с помощью диктофона;
• обращаться в Госинспекцию труда или прокуратуру стоит перед тем, как предпринимать какие-либо шаги по расторжению трудового договора.

* – имя и фамилия изменены редакцией.