Не так давно Правительство РФ выступило с инициативой о рассмотрении экономических споров в IT-сфере судом присяжных. Бизнес считает, что по сравнению с государственными судами присяжные будут более лояльны, но многие юристы в эффективности меры сомневаются. По мнению правительства, привлечение присяжных к экономическим спорам в IT может действительно помочь бизнесу.

Не вдаваясь в подробное исследование отдельных сложных вопросов участия присяжных в судебных процессах по уголовным делам, обозначу основные проблемы, препятствующие реализации данной инициативы. Среди них: нехватка бюджетных средств на компенсацию присяжным расходов и выплату вознаграждений, скептическое отношение судей к присяжным заседателям, малое количество законодательных инициатив, исходящих от Верховного Суда (в текущем созыве с учетом законодательных инициатив, которые перешли из предыдущих созывов, было внесено 56 законопроектов), а также существование иных механизмов – например, освобождение от уголовной ответственности на основании гл. 11, ст. 76.2 УК РФ; применение примечаний к ст. 169, 178, 195 УК, а для налоговых преступлений ст. 76.1 Кодекса – лояльные положения п. 23 Постановления Пленума ВС от 27 июня 2013 г. № 19 (выбор обвиняемым основания прекращения дела при конкуренции реабилитирующих и нереабилитирующих оснований) и т.д. Безусловно, здесь много тонкостей, которые необходимо учитывать, но тем не менее работоспособность указанных и иных норм подтверждается судебной практикой, более того, толкуемой расширительно.

Неоднозначность ответа на вопрос о необходимости участия присяжных в рассмотрении уголовных дел по экономическим преступлениям заключается также в наличии системных проблем функционирования этого института. Суд с участием присяжных – известный механизм демократии, требующий, в первую очередь, веры в него. Как показывают результаты социально-правовых исследований, 90% опрошенных убеждены в непрофессионализме присяжных¹. Недоверие к судебной системе, длительность судопроизводства, боязнь осудить человека, неуверенность в собственной безопасности – все это тормозит развитие института присяжных и не способствует повышению его эффективности. Общедоступные источники и исследования показывают реальное общественное мнение, которое не оказывает серьезную поддержку в развитии института присяжных. Люди зачастую не верят, что присяжные примут правильное решение и их вердикт будет таким же справедливым, как приговор, вынесенный профессиональным судьей.

Как подчеркивал Лоуренс Фридман (1975)², современная правовая культура – это культура тотальной справедливости, однако правовая культура граждан в России, по моему мнению, характеризуется скорее правовым нигилизмом. Да и о какой правовой культуре можно рассуждать, когда потенциальные кандидаты в присяжные нередко испытывают в здании суда негативные эмоции (страх, вину и др.), а не чувство ответственности и желание «вершить справедливость».

Подобный спектр эмоций представляется оправданным, так как отношение к присяжным в России зачастую формальное (лишь бы соблюсти процедуру). Подход, основанный на принципе «Вы обязаны, иначе…», воспринимается как обязательство, за несоблюдение которого последует санкция, что вызывает ответную установку (reactive attitudes) в виде чувства вины и нежелания участвовать в том, куда принуждают идти в повелительном и неуважительном тоне в форме приказа, а не просьбы, выраженной в повестке.

Чтобы институт присяжных начал действовать эффективнее, необходимо создавать условия, при которых общественность будет испытывать доверие к системе уголовного судопроизводства, включая доверие к участию людей, не имеющих юридического образования, в отправлении правосудия. До тех пор пока эта фундаментальная проблема не будет решена, «ставить эксперименты» по участию присяжных в рассмотрении экономических дел, полагаю, не следует.

Помимо того что люди нередко сами не желают исполнять роль присяжного, они также не доверяют присяжным определять исход уголовного дела по преступлениям в сфере экономики. Так, многие сомневаются, что присяжные, не будучи профессионалами в области экономики, смогут понять сложные бизнес-решения, оценить столь «эзотерические» доказательства нарушений в бизнесе как, например, документы, представляющие собой сложные аудиторские заключения, финансовые отчеты, корпоративные соглашения и др. Присяжным заседателям не нужны технические аргументы, так как это вызывает у них неловкость. Они выстраивают свои суждения на том, в чем уверены, – «человеческих» факторах – и способны оценивать показания свидетелей, личности участников процесса, положительные и отрицательные действия сторон, моральную и этическую составляющие фактов. Отсюда возникает такая проблема, как предпочтение игнорирования. Если присяжные не обладают опытом и знаниями, необходимыми для понимания произошедшего события, они отстраняются от дальнейшего исследования вопроса.

Попытаться решить данную проблему, на мой взгляд, можно только на основе упрощения: объяснение специальной бизнес-терминологии, возложение дополнительного обременения на специалистов в виде необходимости изложения материала «простыми» и понятными словами, доступными суду присяжных, что превращает процесс в целый курс лекций по бизнес-финансам. Однако подобные упрощения приведут к усложнению и затягиванию судебных заседаний.

Из этого можно сделать вывод (что также подтверждено результатами зарубежных исследований)³, что присяжные должны участвовать в тех делах, которые не представляют сложности в понимании и донесении материала, – т.е. таких, изложить фактические обстоятельства которых можно в повествовательной форме. К подобным относят уголовные дела, связанные с кражей, убийством, незаконным оборотом наркотических средств и др.

Не стоит забывать также, что люди – существа социальные. Мы тратим достаточно много времени на сравнения мыслей, поступков, чувств. Эти социальные сравнения определяют наши решения, дают представления о правильности (неправильности) действий. И если профессиональные судьи могут повлиять на подобные социальные сравнения (например, наработать опыт, рассматривая большое количество дел по экономическим преступлениям, подключить профессиональные юридические знания, получить дополнительную квалификацию в сфере корпоративного права и т.п.), то присяжные ограничены социальными предубеждениями. В связи с этим участие присяжных в рассмотрении дел, связанных со сложными экономическими преступлениями, требующими проведения длительного судебного разбирательства с привлечением экспертов, специалистов, использованием бухгалтерской, финансовой и иной документации, рискует оказаться неэффективным. У присяжных зачастую нет навыков, присущих предпринимателям, они не знают, какое поведение приемлемо с точки зрения бизнес-решения в ответственные моменты. Также они вряд ли смогут объективно оценить, принял ли руководитель компании все необходимые меры предосторожности, чтобы деяние не образовало состав преступления, и т.д.

Безусловно, участники судопроизводства с участием присяжных ожидают, что присяжные будут беспристрастными, а их вердикты – справедливыми, однако многие исследователи подтверждают, что восприятие дела присяжными нередко происходит на основе эгоцентричных стандартов, которые неточны и негативно влияют на принятые ими решения⁴. Если добавить к этому отсутствие специальных знаний, результат участия присяжных в судопроизводстве по уголовным делам экономической направленности может оказаться «нулевым».

Как отмечалось, многие авторы приводят в поддержку инициативы введения института присяжных заседателей по указанной категории дел аргументы о повышении лояльности к бизнесу и об увеличении количества оправдательных приговоров. В то же время по информации, опубликованной на сайте ВС, согласно приговорам, вынесенным на основании вердикта присяжных, в 2017 г. были осуждены 446 человек, 52 (10%) оправданы, а за последние 10 лет (2008–2017 гг.) суды с участием присяжных рассмотрели 4139 уголовных дел. По их вердиктам 7680 человек (83%) были осуждены, 1544 (16%) – оправданы.

При этом пока не представляется возможным сформировать специальный состав профессиональных присяжных, что могло бы способствовать изменению ситуации в лучшую сторону. Считаю, что на данном этапе необходимо стремиться к транспарентности судебного процесса: люди должны понимать, почему судья вынес именное данное решение. Необходимо также раскрывать мотивы приговоров, вынесенных по «резонансным» делам, поддерживать связь с общественностью путем публикаций после вынесения приговора пост-релизов для СМИ.

Таким образом, оценить инициативу правительства, на мой взгляд, можно отрицательно либо нейтрально. Отрицательно – поскольку бизнесу вряд ли нужен «хромающий» институт, а нейтрально – в связи с малой вероятностью воплощения этой идеи.

АГ