Результаты поиска: арест
Процесс в отношении Нарека Мутафяна и Саркиса Оганджаняна, арестованных из-за инцидента с судьей Анной Данибекян, изначально проходил с грубейшими нарушениями, считает их адвокат Ваге Епрекян.
Арест Нарека Мутафяна и Саркиса Оганджаняна по уголовному делу о неуважительном отношении к судье не имеет под собой никаких правовых оснований. Об этом их адвокат Ваге Епрекян сообщил в понедельник на пресс-конференции.
Ранее распространилась информация о том, что группа лиц преследовала судью суда первой инстанции Еревана Анну Данибекян, пытаясь оказать на нее психологическое давление, оскорбить и унизить. Данибекян сразу же проинформировала об этом Высший судебный совет и полицию. Сотрудники правоохранительных органов возбудили уголовное дело на основании полученного сообщения и в результате проведенной работы задержали двух граждан. Позже они были арестованы.
«Изначально весь процесс проходил с грубейшими нарушениями закона. Нарек Мутафян после инцидента отправился домой, а примерно в три часа ночи полицейские, которые представились работниками «Скорой помощи», поймали его и доставили в отделение. Разве они приглашали Нарека в полицию, а тот не явился? Разве они отправляли уведомление?» — сказал адвокат.
По его словам, Мутафяну и Оганджаняну не отправляли повесток с вызовом в полицию. Юрист считает, что оба парня – политзаключенные.
Епрекян сообщил, что подобное обращение с его подзащитными обусловлено исключительно их политическими взглядами.
«Скулящие судьи»: адвокат обратился в следственный орган с заявлением против Пашиняна>>
Напомним, 20 сентября суд в Ереване под председательством Анны Данибекян принял решение отклонить ходатайство защиты второго президента Армении Роберта Кочаряна о его освобождении под залог. Вслед за этим адвокаты экс-президента решили подать ходатайство о самоотводе судьи.
Бывший президент обвиняется в свержении конституционного строя в рамках уголовного дела о разгоне акций протеста 1 марта 2008 года. Экс-президента Армении дважды арестовывали в 2018 году. А 25 июня этого года он был арестован в третий раз.
Защита Смирнова сначала просила суд продлить срок задержания бизнесмена на 72 часа, но потом подала ходатайство об избрании ему домашнего ареста.
Следователь, в свою очередь, настаивала на аресте Смирнова, в том числе и из-за большого общественного резонанса вокруг дела. Решение судьи о заключении главы холдинга под стражу пришедшие на заседание дольщики встретили громкими аплодисментами.
По версии следствия, с января 2015-го по декабрь 2017-го года Смирнов и неустановленные лица из числа руководителей «ИСТ Норманн» ввели в заблуждение 774 дольщика при строительстве ЖК «На Заречной» в посёлке Парголово на севере Петербурга. Объект должны были сдать ещё в 2016 году. Следствие подсчитало: из 1,489 млрд руб. привлечённых средств на строительство потратили всего 80 млн руб. Судьба якобы похищенных Смирновым денег пока неизвестна.
ГК «Норманн» сорвала сроки сдачи в нескольких жилых комплексах в Санкт-Петербурге и Ленинградской области. Ко всем юрлицам, курирующим строительство этих объектов, поданы иски о банкротстве. Некоторые из них уже признаны банкротами.
Весной 2019 года Смирнову также предъявили обвинение в хищении 1,8 млрд руб. средств дольщиков ЖК «Десяткино 2.0». Тогда ему избрали меру пресечения в виде подписке о невыезде. Таким образом, на сегодня бизнесмену инкриминируется хищение не менее 3,2 млрд руб. По версии следствия, от его деятельности пострадали более 2 000 человек.
10 февраля 1953 г. Министерство государственной безопасности CCCР арестовало Марию Евзоровну Вейцман. Эта обремененная болезнями и прожитыми годами женщина (в тот год ей исполнялось шестьдесят), работавшая скромным врачом Госстраха в Коминтерновском районе Москвы, сама по себе, думается, не представляла особого интереса для Лубянки, но она была сестрой первого президента Израиля Хаима Вейцмана. Еще задолго до образования в мае 1948 г. государства Израиль этот бывший подданный Российской империи (родился в Гродненской губернии в 1874 г. в семье конторщика фирмы, занимавшейся лесосплавом), приобретший в университетах Европы специальность химика и как ученый нашедший потом себе применение в Англии, считался крупным мировым политиком. В 1920–1931 и в 1935–1946 гг. он избирался президентом Всемирной сионистской организации, и вплоть до своей смерти в ноябре 1952 г. исполнял обязанности главы молодого еврейского государства. «Не повезло» Марии Вейцман и с другим братом, Самуилом (Шмуэлем). Тот не разделял право-сионистских убеждений старшего брата Хаима, был социалистом (в семье его прозвали революционером) и состоял в Бунде (Всеобщий еврейский рабочий союз). После революции поддержал советскую власть, что, впрочем, не уберегло его от репрессии в 1930 г., когда он был объявлен «вредителем». Правда, вскоре это обвинение с него сняли и ему доверили даже пост заместителя председателя Общества по землеустройству еврейских трудящихся (ОЗЕТ). Но в годы «большого террора» его вновь арестовали и в 1939 г. расстреляли как английского и немецкого шпиона.
Так случилось, что арест Марии Вейцман совпал с разрывом советско-израильских дипломатических отношений, произошедшим после того, как 9 февраля 1953 г. в Тель-Авиве на территорию миссии СССР была брошена бомба, взрывом которой ранило троих советских граждан, в том числе жену советского посланника П.И. Ершова. За то, что это было случайное стечение обстоятельств, говорит тот факт, что санкции на арест М.Вейцман министр госбезопасности С.Д. Игнатьев стал добиваться от секретаря ЦК Г.М. Маленкова еще 7 февраля. А активная «разработка» органами сестры президента Израиля началась в июне 1948 г., когда тогдашний министр госбезопасности В.С. Абакумов поставил в известность И.В. Сталина, В.М. Молотова, А.А. Жданова и А.А. Кузнецова, что Мария Вейцман в свое время очень лестно отзываясь о Л.Д. Троцком и К.Б. Радеке, заявляла, что «умнее их в СССР нет людей», а в «последнее время стала выражать стремление выехать в Палестину». За все это она попала «под чекистское наблюдение», в «процессе которого были установлены частые посещения ее квартиры евреями, приносившими ей поздравления в связи с назначением ее брата временным президентом Израиля»1. В начале 1949 г. за «антисоветскую деятельность» был арестован ее муж В.М. Савицкий, работавший инженером в конторе «Союзшахтоосушение» Министерства угольной промышленности.
Марию Вейцман арестовали в разгар «дела врачей», последней репрессивно-пропагандистской акции Сталина, которую, к счастью для ее жертв, тот, отойдя в мир иной, так и не смог довести до конца. «Дело врачей» носило ярко выраженный антисемитский характер, ибо к концу жизни диктатора его возникшая еще ранее подозрительность в отношении евреев достигла апогея и приняла в прямом смысле параноический характер. Тогда повсюду ему стали мерещиться сионистские заговоры, организуемые главным образом американскими спецслуцжбами и имевшие целью руками якобы завербованных ими «кремлевских врачей» физически устранить советское руководство. Собрав 1 декабря 1952 г. членов бюро Президиума ЦК, Сталин заявил, что «среди врачей много евреев-националистов», а «любой еврей-националист — это агент американской разведки». Следом он разразился критикой в адрес чекистов, у которых-де «притупилась бдительность», да и вообще они «сидят в навозе». Завершая свое выступление, Сталин принялся запугивать членов бюро, говоря, что если бы не он, то помимо секретарей ЦК А.С. Щербакова и А.А. Жданова, многие из тех, кто слушает его сейчас, должны были быть уничтожены «убийцами в белых халатах». Войдя в роль спасителя беспечных и неразумных соратников, диктатор с чувством торжествующего превосходства подытожил: «Вы слепцы, котята, что же будет без меня – погибнет страна, потому что вы не можете распознать врагов». В подтверждение этого откровения Сталин направил потом признательные показания арестованных к тому времени врачей Г.М. Маленкову, Н.С. Хрущеву и другим несостоявшимся «жертвам медицинского террора»2.
Наиболее вероятный вариант финала «дела врачей» Сталин продемонстрировал советскому номенклатурному истеблишменту 3 декабря, когда в Чехословакии были казнены 11 бывших руководителей этой страны во главе с бывшим генеральным секретарем КПЧ Р.Сланским, который, как было сказано в приговоре, «предпринимал активные шаги к сокращению жизни президента республики Клемента Готвальда», подобрав «для этого лечащих врачей из враждебной среды, с темным прошлым, установив с ними тесную связь и рассчитывая использовать их в своих вражеских планах». Подводя итог этого страшного аутодафе, тот же Готвальд, выступая на общегосударственной конференции, заявил: «В ходе следствия и во время процесса антигосударственного заговорщицкого центра был вскрыт новый канал, по которому предательство и шпионаж проникают в коммунистическую партию. Это – сионизм»3.
4 декабря, т.е. сразу же после того как на примере пражской кровавой акции, которой суждено было стать последней крупной победой злого гения Сталина, тот, нагнав страху на ближайших соратников, вынес на рассмотрение Президиума ЦК вопрос «О положении в МГБ и о вредительстве в лечебном деле», по которому выступил заместитель министра госбезопасности СССР С.А. Гоглидзе. Основную вину за якобы многолетнюю и безнаказанную деятельность «врачей-вредителей» тот возложил на «потакавших» им бывших министра госбезопасности В.С. Абакумова (арестован в июле 1951 г.) и начальника главного управления охраны МГБ СССР Н.С. Власика (будет взят под стражу 16 декабря 1952 г.). Досталось и министру здравоохранения СССР Е.И. Смирнову, назначенному на этого пост в феврале 1947 г. с подачи Жданова. Он обвинялся в том, что якобы «неудовлетворительным руководством и политической беспечностью» невольно потворствовал преступлениям своих коллег, с которыми «сросся на почве пьянства». В наказание его отправили в отставку.
В принятом по докладу Гоглидзе постановлении ЦК «О положении в МГБ» предусматривалось решительными действиями «…покончить с бесконтрольностью в деятельности органов Министерства государственной безопасности и поставить их работу в центре и на местах под систематический и постоянный контроль партии…». Самому же руководству госбезопасности вменялось в обязанность: «… Поднять уровень следственной работы, распутать до конца преступления участников террористической группы врачей Лечсанупра, найти главных виновников и организаторов проводившихся ими злодеяний. В короткий срок закончить следствие по делу о вредительской работе Абакумова – Шварцмана4. Обновить состав следователей по особо важным делам, исключить из него негодных и заменить их новыми, свежими следовательскими силами»5.
Резкой критике подверглось также руководство разведслужбы, которое обвинялось в либерализме, в «гнилых и вредных рассуждениях» о ненужности такого важного, с точки зрения Сталина, средства разведывательной работы, как террор, а также в том, что не арестовало за последний год ни одного иностранного шпиона. В результате была предпринята реорганизация МГБ СССР, в составе которого образовали Главное разведывательное управление (ГРУ). Уникальность этой пертурбации состояла в том, что ГРУ вобрало в себя все службы госбезопасности, имевшие отношение как к разведывательной, так и контрразведывательной деятельности. Это косвенно свидетельствовало о том, что страхи, испытываемые Сталиным в связи с «происками» спецслужб Запада (прежде всего американских), достигли к концу 1952 г. (один из кульминационных пунктов холодной войны) апогея. Руководителем ГРУ 30 декабря был назначен первый заместитель министра госбезопасности С.И. Огольцов, один из главных организаторов операции по тайному устранению еврейского театрального режиссера и артиста С.М. Михоэлса в начале 1948 г.
Уже после смерти Сталина, 20 марта 1953 г. Марию Вейцман заставили признать, что «в своей озлобленности на советскую власть и ее вождей она дошла до того, что злорадствовала по поводу смерти Жданова… и высказывала пожелания смерти Сталина». Однако 12 августа того же года узницу все же выпустили на свободу, амнистировав по указу Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 г.
По некоторым данным, М.Вейцман в 1956 г. эмигрировала в Израиль, где до конца жизни ни с кем особо не делилась воспоминаниями о пребывании на Лубянке. В годы горбачевской перестройки М.Вейцман в соответствии с заключением Генеральной прокуратуры СССР от 14 марта 1989 г. была реабилитирована на основании указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 г. «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30–40-х и начала 50-х годов».
Перед следователем Мария Вейцман впервые предстала 11 февраля 1953 г. Потом ее допрашивали неоднократно, и в результате возникло «дело», хранящееся в Центральном архиве ФСБ РФ, документы которого вобрали в себя массу интересных сведений по истории семьи одного из основателей еврейского государства в новейшее время. Благодаря нижеследующей документальной публикации приобщиться к этой истории теперь могут как специалисты-историки, так и простые читатели, увлеченные постижением тайн прошлого.
С.Л.В., С.Н.Н. обратились в суд с заявлением об оспаривании действий судебного пристава-исполнителя, выразившихся в наложении ареста на ½ долю каждого на незавершенный строительством жилой дом, поскольку право собственности на данный дом за ними не оформлено, кроме того, он является единственным жильем заявителей.
Решением суда заявленные требования удовлетворены.
Удовлетворяя требования заявителей, суд пришел к выводу о том, что арест наложен на единственное жилье, что в соответствии с требованиями ст. 446 ГПК РФ не допустимо.
Судебная коллегия не согласилась с данным выводом суда первой инстанции, отменив решение, указала следующее.
В соответствии со ст. 441 ГПК РФ постановления главного судебного пристава Российской Федерации, главного судебного пристава субъекта Российской Федерации, старшего судебного пристава, их заместителей, судебного пристава-исполнителя, их действия (бездействие) могут быть оспорены взыскателем, должником или лицами, чьи права и интересы нарушены такими постановлением, действиями (бездействием). Заявление об оспаривании постановлений должностного лица службы судебных приставов, его действий (бездействия) рассматривается в порядке, предусмотренном главами 23 и 25 настоящего Кодекса, с изъятиями и дополнениями, предусмотренными настоящей статьей.
В п.1 Постановления Пленума Верховного Суда от 10 февраля 2009 г. N 2 «О практике рассмотрения судами дел об оспаривании решений, действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных муниципальных служащих» разъяснено, что в соответствии со статьей 46 Конституции Российской Федерации и главой 25 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее — ГПК РФ) граждане и организации вправе обратиться в суд за защитой своих прав и свобод с заявлением об оспаривании решений, действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных или муниципальных служащих, в результате которых, по мнению указанных лиц, были нарушены их права и свободы или созданы препятствия к осуществлению ими прав и свобод либо на них незаконно возложена какая-либо обязанность или они незаконно привлечены к ответственности.
Таким образом, имеющими значение по настоящему делу обстоятельствами являются – противоправный характер действий (бездействия) судебного пристава-исполнителя, нарушение прав и свобод заявителя.
В соответствии ч.1 ст. 446 ГПК РФ взыскание по исполнительным документам не может быть обращено на жилое помещение (его части), если для гражданина-должника и членов его семьи, совместно проживающих в принадлежащем помещении, оно является единственным пригодным для постоянного проживания помещением, за исключением указанного в настоящем абзаце имущества, если оно является предметом ипотеки и на него в соответствии с законодательством об ипотеке может быть обращено взыскание.
Обращение взыскания на имущество должника включает изъятие имущества и (или) его принудительную реализацию либо передачу взыскателю (п.1 ст.69 Федерального закона РФ от 2 октября 2007 года N 229-ФЗ «Об исполнительном производстве»).
В силу положений п.1 и п.4 ст. 80 вышеприведенного Федерального закона судебный пристав-исполнитель в целях обеспечения исполнения исполнительного документа, содержащего требования об имущественных взысканиях, вправе, в том числе и в течение срока, установленного для добровольного исполнения должником содержащихся в исполнительном документе требований, наложить арест на имущество должника. При этом судебный пристав-исполнитель вправе не применять правила очередности обращения взыскания на имущество должника.
Арест имущества должника включает запрет распоряжаться имуществом, а при необходимости — ограничение права пользования имуществом или изъятие имущества. Вид, объем и срок ограничения права пользования имуществом определяются судебным приставом-исполнителем в каждом случае с учетом свойств имущества, его значимости для собственника или владельца, характера использования и других факторов.
Таким образом, законодателем определено, что под обращением взыскания понимаются действия направленные на изъятие имущества и (или) его принудительную реализацию либо передачу взыскателю. Тогда как, арест является мерой обеспечения исполнения исполнительного документа.
Как видно из дела, постановлением о наложении ареста на имущество должника наложен арест на имущество должника, в соответствии с актом о наложении ареста в опись включена ½ доля каждого должника на незавершенный строительством жилой дом, указанное имущество не изымалось и передано на хранение Заявителям.
Заявители не отрицали, что являются должниками по исполнительному производству и то, что судебное решение ими не исполняется.
Таким образом, нашел подтверждение факт того, что судебный пристав исполнитель был вправе в рамках принудительного исполнения решения суда в интересах его обеспечения наложить арест на имущество должника, при этом не нашло подтверждение то, что при этом обращалось взыскание на имущество должника.
Вышеуказанное свидетельствует о правомерных действиях судебного пристава-исполнителя и отсутствии оснований для удовлетворения требований заявителя.
Также судебная коллегия отмечает то, что Конституционный суд РФ в определении от 4 декабря 2003 г. N 456-О высказал правовую позицию, где указано, что законодатель, определив в абзацах первом и втором пункта 1 статьи 446 ГПК Российской Федерации пределы обращения взыскания по исполнительным документам на принадлежащее гражданину-должнику на праве собственности жилое помещение, и ограничив тем самым право кредитора на надлежащее исполнение вынесенного в его пользу судебного решения, не вышел за рамки допустимых ограничений конституционного права на судебную защиту, установленных статьей 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации. Вместе с тем для законодателя не исключается возможность конкретизировать данное регулирование в части, касающейся размеров такого жилого помещения.
Постановлением судьи Петрозаводского городского суда Б., обвиняемому в совершении преступлений, предусмотренных п. «б» ч.2 ст.132, п.п. «а, б» ч.2 ст.131 УК РФ, избрана мера пресечения в виде заключения под стражу.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Республики Карелия по жалобе адвоката отменила постановление, указав следующее.
Как усматривается из материалов дела (протокола судебного заседания) сторона защиты заявляла в судебном заседании ходатайство об ознакомлении с представленными суду материалами, обосновывающими ходатайство следователя. Суд отказал в удовлетворении данного ходатайства на том основании, что это не предусмотрено законом. Тем самым суд нарушил принцип равноправия и состязательности сторон, предусмотренный ст.15 УПК РФ. В связи с этим защита была лишена возможности осуществить должным образом свои процессуальные обязанности, что повлияло на полноту осуществления обвиняемым права на защиту.
В соответствии со ст.381 УПК РФ нарушения уголовно-процессуального закона, которые путем лишения или ограничения гарантированных УПК РФ прав участников уголовного судопроизводства, повлияли или могли повлиять на постановление обоснованного и справедливого судебного решения, являются основанием к его отмене или изменению.